centreedge

Со дня вступления Дональда Трампа в должность президента США прошло уже более месяца. Разумеется, пока ещё слишком рано подводить какие-то, даже промежуточные, итоги, однако некоторые тенденции нового президентства уже можно разглядеть. В частности, как и предсказывал почти год назад автор этих строк, накрылись медным тазом все надежды российской правящей верхушки на новую перезагрузку отношений с США.

Впрочем, сейчас мне хотелось бы проанализировать не политику президента Трампа, в которой можно выделить как позитивные, так и негативные тенденции (более подробно об этом пойдёт речь во второй части), а реакцию его политических оппонентов. То, что происходит сейчас на левом фланге американского политикума, иначе как истерикой не назовёшь.

Практически сразу после прошлогодних выборов слева раздался хор голосов, отрицающих легитимность избранного президента. Такая позиция левых опиралась, в основном, на два довода. Во-первых, утверждали они, Трамп нелегитимен, поскольку его победа на выборах стала, якобы, результатом вмешательства российских спецслужб («русских хакеров»). Однако данное утверждение является, в лучшем случае, сильным преувеличением, в худшем — откровенной ложью. Никаких следов вмешательства российских или каких бы то ни было ещё хакеров в процесс голосования и подсчёта голосов выявлено не было. Что действительно имело место, так это многочисленные случаи голосования лиц, не имеющих гражданства США, включая нелегальных иммигрантов. Подобного рода нарушения действительно могли повлиять на результаты голосования, вот только, учитывая жёсткую позицию Трампа по отношению к нелегальной иммиграции, можно уверенно предположить, что голосовали эти люди не за него, а за его соперницу.

Что же касается внешнего вмешательства в американскую избирательную кампанию, то единственным достоверным эпизодом такого вмешательства был взлом хакерами (предположительно связанными с российскими спецслужбами) электронной почты Национального демократического комитета (высшего руководящего органа Демократической партии США) и предвыборного штаба Хиллари Клинтон, в результате чего достоянием гласности стала информация, выставляющая госпожу Клинтон не в лучшем свете. Хотя данная информация и была добыта незаконным путём, правдивость её никем, в том числе и руководством Демократической партии, под сомнение не ставилась. Никоим образом не оправдывая осуществивших данный взлом преступников, хочу заметить, что, если демократы выдвинули такого кандидата, которому может повредить публикация правдивой информации о нём, то винить в поражении им следует, в первую очередь, самих себя и своего кандидата.

Кроме того, я бы не стал переоценивать влияние добытой хакерами достаточно тривиальной информации на ход предвыборной кампании, по крайней мере, непосредственно после её публикации никаких существенных изменений в регулярно публикуемых социологами рейтингах кандидатов отмечено не было. Куда больше повредило госпоже Клинтон открыто демонстрируемое ею презрение к собственному народу, которое, в самом деле, могло стоить ей победы на президентских выборах. Таким образом, довод о том, что Трамп — «ставленник Путина» при ближайшем рассмотрении оказывается, мягко говоря, чрезвычайно слабым.

Второй довод в пользу «нелегитимности» Трампа сводится к тому, что его победа на выборах «ненастоящая», поскольку, хотя он и получил большинство голосов в коллегии выборщиков, за Клинтон проголосовало почти на три миллиона больше избирателей, а значит «по справедливости» президентом должна была стать именно она. Данный довод, будучи ещё более смехотворным, чем первый, доказывает лишь то, что американские левые не понимают (или не желают понимать) фундаментальных принципов, лежащих в основе американской Конституции.

Каждый, кто хотя бы поверхностно знаком с идеями Отцов-основателей США, знает, что при составлении Конституции последние руководствовались вовсе не стремлением создать такое государственное устройство, при котором власть принадлежала бы большинству. Напротив, они были убеждены, и в этом с ними трудно не согласиться, что тирания большинства ничем не лучше любой другой тирании. Поэтому они стремились рассредоточить властные полномочия между различными субъектами с тем, чтобы ни один из них не приобрёл бы чрезмерного влияния. Это стремление было ими реализовано путём закрепления в Конституции США принципа разделения властей как «по горизонтали» (между законодательной, исполнительной и судебными ветвями власти), так и «по вертикали» (между федеральной властью и властями отдельных штатов).

Коллегия выборщиков является важным элементом американского федерализма. Её предназначение авторы американской Конституции видели в том, чтобы предотвратить возможную асимметрию, при которой один штат, обладающий большим населением, мог бы навязывать свою волю всем остальным штатам. Во времена Отцов-основателей таким крупнейшим штатом был Нью-Йорк, сегодня — Калифорния.

Если в целом по стране, как уже было сказано, Клинтон опередила Трампа почти на три миллиона голосов, то в Калифорнии её отрыв составил более четырёх миллионов. Иными словами, за пределами Калифорнии, на всей остальной территории США, включающей, между прочим, демократические штаты Северо-Востока, Трамп опередил Клинтон больше чем на миллион голосов. То есть, в данном случае американская Конституция сработала ровно так, как было задумано Отцами-основателями: она не дала одному крупному штату, значительно более левому, чем страна в целом, навязать свою волю стране.

Есть некоторая ирония в том, что левые, долгое время стремившиеся расширить полномочия федерального правительства далеко за пределы, очерченные ему Конституцией, оказались теперь в ситуации, когда именно предусмотренная Конституцией децентрализация может сыграть им на руку, позволяя властям левых штатов проводить собственную политику, невзирая на позицию федерального правительства. Так, например, республиканские конгрессмены и президент Трамп выразили намерение отменить федеральный налог на наследуемое имущество (этот налог, прозванный его оппонентами «налогом на смерть», разрушает сразу два фундаментальных института западного общества: традиционную семью и частную собственность). В ответ калифорнийские законодатели заявили, что в случае отмены федерального налога они повысят ставки налога на наследуемое имущество, взимаемого штатом (в США налоговая система состоит из трёх полностью независимых уровней: федеральных налогов, налогов штатов и местных налогов), с тем, чтобы общая сумма, выплачиваемая получающими наследство калифорнийскими налогоплательщиками, не уменьшилась.

Именно так и должен, в соответствии с Конституцией, работать американский федерализм. Если избирателям какого-то штата очень сильно хочется строить социализм, они имеют полное право делать это, но только на свои собственные налоги, не используя федеральное правительство для того, чтобы заставить жителей других штатов нести расходы на эту обременительную утопию. Вообще, что касается отношения администрации Трампа к вопросам федерализма, то здесь я хотел бы сослаться на мнение Дэвида Френча — консервативного автора, юриста и ветерана войны в Ираке, изначально весьма критично настроенного по отношению к Трампу. Так вот, Френч с удовлетворением отмечает, что, несмотря на склонность Трампа к авторитарной риторике, на практике последний уже предпринял ряд шагов по возвращению штатам части полномочий, присвоенных администрацией его предшественника.

Если сам факт избрания Трампа президентом вызвал такую реакцию со стороны левых, неудивительно, что первые же меры, предпринятые его администрацией, вызвали в ответ ещё больший шквал лжи и истерики. Возьмём лишь один, наиболее резонансный, пример — подписанный Трампом указ, вводящий временный запрет на въезд в США граждан ряда стран. Левая пропаганда немедленно заклеймила этот указ как «фашистский», но при ближайшем рассмотрении выясняется, что и здесь позиция левых основана на лжи или непонимании элементарных вещей.

Начнём с того, что безусловное право беспрепятственно въезжать на территорию какого-либо государства имеют исключительно его граждане. Для всех остальных же, то есть для иностранцев, возможность въехать на территорию этого государства является не правом, а привилегией, которая может (но вовсе не должна быть) им предоставлена властями соответствующего государства. Любой, кто получал американскую визу, знает, что американское консульство может отказать в выдаче визы без объяснения причин. Более того, даже тому, у кого уже есть виза, может быть отказано во въезде при прохождении пограничного контроля на границе США, то есть удостоверенная визой привилегия может быть в любой момент отозвана.

Предоставляя иностранцу привилегию на въезд в США или отзывая её, власти США, как и власти любого уважающего себя демократического государства, должны руководствоваться, прежде всего, интересами собственных граждан, в том числе необходимостью защищать их (граждан) безопасность, а не интересами иностранцев, желающих въехать в Америку.

Ещё одна левая ложь, связанная с этим указом, состоит в том, что так называемая «мейнстримная» (то есть лево-либеральная) пресса с самого начала стала называть его не иначе как «Muslim ban» («запрет на мусульман»). В действительности же, в тексте указа нет ни слова о религии: он ограничивает въезд на территорию США граждан семи государств (Ирака, Ирана, Йемена, Ливии, Сирии, Сомали и Судана) независимо от их вероисповедания. Непредвзятому наблюдателю легко заметить, что, во-первых, подавляющее большинство мусульман мира этот указ никак не затрагивает, а во-вторых, помимо доминирующей религии, эти семь государств объединяют и другие характеристики, например та, что их граждане могут представлять угрозу безопасности США, поскольку соответствующие государства либо прямо декларируют свою враждебность по отношению к Америке (как Иран), либо же не в состоянии предотвратить на своей территории деятельность крупных военизированных террористических организаций (как все остальные в этом списке).

Самое же интересное во всей этой истории состоит в том, что собственно в тексте президентского указа даже нет вышеупомянутого списка государств, есть лишь ссылка на другой законодательный акт, где этот список и содержится. В свою очередь, этот акт, устанавливающий более тщательный порядок проверки при въезде в США лиц, побывавших прежде в одном из перечисленных семи государств, был подписан ещё президентом Обамой и, как это ни удивительно, никаких протестов и обвинений в «фашизме» со стороны политиков-демократов и либеральной прессы не вызвал.

К сожалению, Трамп сам дал своим оппонентам в руки оружие против себя, когда, ещё в ходе предвыборной кампании, на одном из митингов призвал к запрету на въезд мусульман в США. Это неосторожное популистское высказывание было впоследствии использовано против него Апелляционным судом Девятого округа, приостановившим действие данного указа как, якобы, дискриминирующего мусульман. Данный суд, имеющий репутацию крайне либерального (в американском понимании этого слова, то есть левого), предпочёл при вынесении решения руководствоваться не официальным текстом указа, а фразой, брошенной в запале на предвыборном митинге. Впрочем, достаточно высока вероятность того, что дело это дойдёт, рано или поздно, до Верховного Суда США, поскольку правовая позиция суда Девятого округа выглядит крайне сомнительной, а в основе её лежит весьма (возможно, чересчур) широкая трактовка Четырнадцатой поправки к Конституции США, так что в этом деле поставлена скорее запятая, нежели точка.

Наконец, мы подходим к главной лжи левых, которая состоит в том, что президент Трамп вносит раскол в общество. Раскол этот действительно существует, вот только появился он вовсе не сегодня и даже не вчера, причины его возникновения следует искать в той «культурной войне», что, начиная с 60-х годов прошлого века, ведут левые силы против американской (христианской в своей основе) системы ценностей. Вот только до избрания президентом Трампа левых этот раскол не тревожил, поскольку они были у власти и вели наступление. Даже республиканские президенты, по большому счёту, не решались начать контрнаступление на «культурном фронте». Левые либералы искренне уверовали в то, что они призваны нести «свет разума» тупому, непросвещённому народу. Они убеждены, что их окончательная победа предопределена историей. Они давно уже не встречали никакого сопротивления со стороны лидеров республиканской партии, большинство из которых уже смирилось с «новым культурным порядком».

Однако левые зашли слишком далеко. Избрание Трампа явилось реакцией «нормальных», то есть приверженных традиционным американским ценностям, американцев на навязывание им идеологии тоталитарной политкорректности, и эта реакция стала абсолютным шоком для левых либералов. Эти люди были абсолютно уверены, что определяют политическую повестку нации. Большинство американских левых проживает в крупных городах на океанских побережьях, отличающихся от остальной Америки так же сильно, как Москва отличается от России. Эти люди живут в замкнутом «пузыре» и не знают своей страны и своего народа. Внутри этого «пузыря» они установили режим абсолютной нетерпимости к инакомыслящим. Весьма характерным является опубликованный в газете «The Wall Street Journal» текст голосовавшего за Трампа профессора-гея. Этот человек признаётся, что подобно тому, как в 80-е или 90-е годы он не решался открыто заявить о своей гомосексуальности, поскольку боялся столкнуться с агрессией со стороны гомофобов, так сегодня он боится признаться в том, что голосовал за Трампа, поскольку такое признание неизбежно вызовет травлю со стороны его коллег. Большинство американских высших учебных заведений давно уже превратилось в левые «заповедники», где господствует абсолютная нетерпимость к инакомыслию, где образование с каждым годом всё больше и больше уступает место индоктринации.

Избрание Трампа стало демонстрацией того, что в стране сохранились инакомыслие и решимость свободных людей защищать свою свободу. Именно это столкновение с реальностью и стало причиной истерической реакции левых.

Мои давние читатели знают, что я не испытываю особых симпатий к Трампу. Я не считаю его настоящим консерватором, и он представляется мне далеко не самым удачным кандидатом на роль защитника американских ценностей. Однако именно его американцы выбрали своим президентом, поэтому именно ему предстоит в ближайшие четыре года быть защитником американских ценностей. От того, насколько удачно он справится с этой задачей, зависит, без преувеличения, будущее Америки, будущее Западной цивилизации и будущее свободы в нашем мире.

Окончание следует.